Редактирование: Философия математики, 07 лекция (от 31 марта)

Лектор: есть серьёзные основания считать это не так. В христианстве только на периферии есть идеи о том, что существа помимо человека наследуют вечность. В огромном количестве текстов прочитаете обратное, и лектор полагает что основной мотив — иерархический.

При этом обратим внимание, что эта ситуация отличается от античной. В античной человек — часть космоса. Не потому что человек особенный, но есть смысл, что всё во всём, всё подобно всему, и человек — часть космоса. В христианской традиции человек особенный, только он подобен Богу, и он ставится над всем. Здесь просматривается образ, который просматривается — образ человека — господина, который управляет природой. Но если мы приглядимся к христианским текстам, то мы увидим, что такой образ блокируется, поскольку далее грехопадения, и в этом своём состоянии грехопадения странно господство над миром. И в этом отношении у человека средневековой культуры этот ход мысли перекрывается представление о грехе, главное, чем должен быть занят человек — упр. с грехом управлении своих отношений с богом. И в этом случае челоквек, который занимается иным, наукой, занимается не своим делом.

Ещё одна линия: любопытно вот что. Если мы, не забывая про матемтику, будем читать текст Евангелия, то можно заметить определенную вещь: в Евангелие есть определенный антиматематический пафос. Оказывается, если мы приглядимся, кажется, что всё просчитано, но если мы попробуем перенести это на сферу человеческих отношений, то в Евангелие встретим протест. Эту просчитанность символизируют фарисеи. В свете точного просчитывния и указаний, как что делать. И в этом смысле любопытно, что основной пафос противостояния Христа и фарисеев, что Христос этому рассчёту фарисеев противопоставляет милость божью, и человек должен поступать также, сердце человека должно быть подобно Богу. И очень много коллизий в Евангелие построено на этом. Вроде всё нормально, по рассчёту, а Бог другого хочет. Те отношения, которые строятся в Еавнгелие, они строятся не по расчёту. И в этом отошении понятно, почему в христианскую эпоху к тому, чем занимались математики, астрономы, почему эти вещи осуждались, потому что были представления о включении человека в определенную структуру. В христианстве очень чётко закреплены представления, освобождается от этих детерминаций, он строит свои отношения с Богом не по расчету. Чтобы нас совсем поразвлекать, лектор хочет обратить внимание, что эта коллизия прослеживается в европейской традиции. Она очень хорошо выражена в тексте "Снежная королева", сказка Андерсона, там олицетворением математики является сила зла, Снежная королева. Что с Каем происходит, когда ему осколок попадает в глаз? Начинает заниматься математикой. Отношением христианского восприятия является Герда, чьи действия идут вразрез с расчётами, и своими любовью и верой побеждает всё: преграды, расстояния, структурные моменты, у неё исчезают преграды между животными и людьми, королём, и т. д. Так или иначе, есть некий момент, который ототдвигает эту математику как меру о числе и весе куда-то на периферию. Это такие вот соображения.

Всё-таки, давайте спросим, в каком-то виде. Это всё было про задание контекста. Давайте спросим, имеет ли математика отношение к той культуре? Конечно имеет. Практическая математика продолжала существовать. Продолжали строить, и так далее. Но больше занимает то, что происходит с теорией математики. На первый взгляд она погибает, и потом постепенно через арабов возвращается в Европу. Но если приглядимся, не совсем так, и ситуация чуть сложнее. Была ниша, в которой математика продолжала существовать. Эта ниша была связана с проблемой истолкования Священного Писания. Эту нишу для математики указал такой определяющий для латинского запада автор, как бладенный Августин Аврелий, один из важнейший отцов церкви. У него есть трактат о доктрине христианской науки, и о чём пишет Августин: он, обращаясь к своей аудитории, пытается донести, что знания полезны. Во-первый, пытается объяснить, что не всё, что от язычников — от сатаны. Во-вторых, ему-то надо учиться. Для чего же требуется образования? Например, для того, чтобы понимать, что написано в Священном Писании: упоминаются страны, животные, ещё иногда какие-то числа встречаются. В Священном Писании масса чисел, например, до скольки раз прощать брату своему? Или почему Бог творит мир за 6 дней? И здесь отношение такое: в Священном Писании нет ничего случайного: если написано за 6, то за 6. Не говоря о 666 и годах жизни патриархов. Лектор не говорит о таких числах, как 3, 7, 12, 40. Действительно, если мы открывем Евангелие, то мы находим образ Христа, который 40 дней, 40 ночей искушается сатаной. В Ветхом завете Моисей пребывает на горе, или 40 лет водит моисеев по пустыне. А почему 12? Есть некие числа, которые повторяются. В связи с чем есть определенная символика толкования для этих чисел. У Августина есть длинное и забавное объяснение относительно числа 40: "темнота многих таинственных мест писания часто зависит ещё от незнания значений чисел, в нём упоминаемых. Ум не может ... Сие столь знаменательное действие не иначе может быть понято и ... Десятеричное число, взятое четырежды, ... Посему для вечности, в которой желаем мы жить .... Хотя чтение времени ... Десятеричное времени есть познание Творци и твари. ... . И так, десятеричное число, взятое 4 раза ... приучает поститься 40 дней, как бы всю жизнь". То есть, 40 = 4 * 10, 10 = 3 + 7, 3 — число Бога, 7 — число твари. Почему твари? 7 = 3 + 4, 3 — жизнь, 4 — тело (4 стихии), 3 — сердце, душа и разумение, здесь фактически цитируются Евангелие и пытикнижие Моисея (возлюби Бога всем сердцем, всей душой, всем разумением). Лектор привёл специльно довольно забавный способ описания числа 40, чтобы мы почувствовали. Тем не менее, появляется контекст, в котором манипуляции с числами могут быть полезны: для истолкования Священного Писания. Если мы поймём, что это центральная ниша, то поймём, что происходит с рукописной традицией. Флолерегии — некие хрестоматии. Очень интересно, что среди таких компиляции существуют геометрические флорелегии. Христиане делали следующую вещь: брали латинский перевод начал Евклида, из него переписывали постулаты, определения далее это всё разбавлялось 2 типами вставок: вставки из Августина, других средневековых авторов о пользе математики для души, и кроме того, вставляли кусочки из римского землемерного корпуса. Как начала Евклида, так и римский корпус были мёртвыми текстами. ... Зачем и кому это было нужно? С христианской т. з. геометрия — о земле, то есть Евклид и римский корпус об одном и том же. Второе — интерес к полям, много где межевание — важное дело, кроме того, перемещение межевого камня каралось очень серьёзно ... Есть притча о сеятеле, и Христос там объясняет ... . Соотвенно, к полям был особый интерес, появлялись поля разной формы. Эти цепочки ассоциаций создавали зыбкое пространтво, в котором могли пребывать облоки ... Священое писание — не просто книга, но охватывает весь мир, в ней есть всё.

Теперь надо переходить к эпохе возрождения... Сейчас мы на этом остановимся. Эпоха возрождения в след раз, там две основные фигуры, Декарт и Лейбниц.